Жебрюнас Арунас Прано родился 8 августа 1930 года в Каунасе - литовский советский
режиссёр.
В 1955 году окончил факультет архитектуры Вильнюсского художественного института.
Был художником-постановщиком литовских художественных фильмов «Голубой
горизонт» и «Юлюс Янонис». Режиссёрский дебют состоялся в 1960 году в фильме «Живые
герои» (новелла «Последний выстрел»).
В 1961 году проходил стажировку на киностудии «Мосфильм» у известного
кинорежиссёра Михаила Ромма.
Арунас Жебрюнас - единственный литовский режиссёр, снявший так много фильмов для
детей и о детях. В них много философских размышлений о цене добра и зла. Режиссёр
умел и создавал светлое и поэтическое кино.
Созданные Жебрунасом фильмы отличались лиризмом. Широкою известность ему
принесли фильмы «Красавица», «Богач, бедняк», «
Приключения Калле-сыщика», «Девочка и эхо», «Чертова невеста»,
«Ореховый хлеб» и другие.
И. Арефьева «О творчестве Арунаса Жебрюнаса», 1990 год.
С новеллы «Последний выстрел» начинается режиссерская биография Арунаса
Жебрюнаса, хотя в титрах «Живых героев» наряду с М. Булакой он фигурирует еще и как
художник. Именно художником-декоратором пришел в 1955 году на Литовскую киностудию
выпускник архитектурного факультета художественного института Арунас
Жебрюнас.
«Не хвалясь, могу назвать себя лучшим в мире архитектором, - шутит Жебрюнас. - Ведь
я не сгубил и малой толики пространства. Чего не скажешь о кинопленке...».
Художественный институт кроме общего кругозора дал будущему режиссеру знания по
истории архитектуры и искусства, представления об основных художественных
направлениях, стилях, жанрах. А главное - заставил войти в мир прекрасного, привил
вкус к творческому поиску. Призвание Жебрюнаса сказалось на всем его кино
творчестве повышенным вниманием к пластике кадра, изысканным художественным
вкусом.
Постепенно к Жебрюнасу приходило понимание синтетической природы искусства
кино, черпавшего из опыта театра, живописи, архитектуры, графики. Выяснилось, что,
трансформируя придуманный сценаристом словесный образ в пластический, зримый,
художнику кино надо быть в какой-то степени и архитектором, и пейзажистом, и
актером. Выстраивая в воображении обстоятельства, место действия будущего
фильма, придумывая интерьер, он должен «проигрывать» роли персонажей, создавать
для них удобную среду, подходящую атмосферу. А выстраивать сквозное действие
конкретных художественных образов - это уже, согласитесь, функция режиссера.
Героями художественной картины Жебрюнаса «Девочка и эхо» стали дети. В
элегическом рассказе Ю. Нагибина живет светлая грусть воспоминания о далекой
стране детства - Синегории, о необыкновенной девочке Вике, которая еще не стыдится
купаться голышом. Она презирала тех, кто коллекционировал бабочек: ведь они
убивают живое. Еще Вика владела тайной горного эха и умела вызвать Дух горы в
расщелинах и гротах. А герой оказался малодушным трусом, предателем. Но понимает
он это только тогда, когда горы отказываются отвечать ему.
«Все очень просто: горы отзываются только чистым и честным», - объясняет мама
мальчику этот жизненный урок. И хотя мистическому молчанию гор есть вполне
реалистическое, научное объяснение: эху может препятствовать ветер или туман, а
еще надо знать место, откуда звать, - мальчик начинает понимать и широту Викиной
души, и богатство ее внутреннего мира.
В сценарии фильма, над которым вместе с Ю. Нагибиным работали А. Черненко и А.
Жебрюнас, ветвистее сделался конфликт между героем Ромасом и местной компанией
мальчишек, где идет борьба за право быть вожаком. Появился также дедушка, у
которого гостит Вика, и отец, приезжающей за ней накануне учебного года.
Ребячье общество, поначалу отвергнувшее «чужака», выглядит несколько деланным.
Видимо, доверия к детскому творчеству у Жебрюнаса в ту пору еще не было, и он
жестко регламентирует поведение ребячьей группы на экране.
Не вполне удался в фильме и образ Викиного деда, чья жизнь неотрывно связана с
морем. Режиссер пытается романтизировать старого моряка, который общается с
внучкой на условном языке, обещая привезти ей ветер, и дарит, вернувшись с моря,
огромный рапан. Их финальная сцена могла бы вместить и горечь неизбежного
расставания, и печаль надвигающегося на старика одиночества в преддверии зимы, и
детскую чуткость. Но актёрски выстроить такие взаимоотношения не удается, а
поддержать ситуацию предметно-материальными подпорками режиссер сознательно не
захотел, опасаясь «бытовщины». Старик и девочка, видимо, должны были составить
некую целостность начала и конца, дополняющую пантеистическую гармонию мира. Но
этого не случилось.
Но заметные придирчивому глазу с высоты времени стилевые шероховатости,
с которых мы начали рассказ о фильме, делаются невидимыми, будучи погружены в
лирическую атмосферу фильма «Девочка и эхо» (в литовском прокате картина
называлась «Последний день каникул»). Для описания этой атмосферы подошли бы те
же эпитеты, которыми определяют чистоту детства, лучезарность неба, простоту и
величие природы.
Дети в кадре воспринимаются как часть природы, окунаются ли они в море, любуются
ли прибрежными камнями, слушают ли голос гор. Можно понять доходящий до восторга
страх маленьких героев перед таинственно испускающими дух скалами: эхо то гудит,
как в пустой бочке, то «дребезжит, истончаясь до визга», то «раскатывается, ухая на
разные лады», как это услышал Ю. Нагибин.
Вслед за рассказом эхо в фильме символизирует незримую связь человека с природой,
соподчиненность и взаимозависимость всего сущего во Вселенной. И когда поступки
и мысли согласуются с ее законами - человек счастлив, когда противоречат -
страдает.
Из простенького сюжета художественным языком кино извлекается его философский
смысл. Кульминация фильма - отсутствующая в рассказе сцена в телефонной будке, на
пустынном пляже, где ищет укрытия рыдающая от обиды Вика. Она просто так снимает
трубку, а испорченный автомат изрыгает монетку. Удивленная девочка набирает
первый попавшийся номер и ликует, услышав не сердитый, обыкновенный человеческий
голос. «Здравствуй! Здравствуй!» - радостно приветствует девочка, набирая все
новые номера. Она не одинока! Люди отзовутся в несчастье. И ее уверенность, что
добро победит, если оно настойчиво и устремлено, передается зрителю.
Полнометражный дебют Жебрюнаса литовцы встретили хмуро. Кое-кто счел «Девочку и
эхо» творческой неудачей молодого режиссера.
Мнение соотечественников о фильме круто изменилось, когда «Девочка и эхо»
завоевала Гран-при XVII Международного Каннского фестиваля юношеских фильмов во
Франции.
Идею нового фильма Жебрюнас вынашивал долго - года три. Хотелось поставить нечто
сказочное, зрелищное, смешное. Окунуться в живительные воды народной традиции,
фольклора.
«Мельница Балтарагиса» литовского писателя К. Боруты привлекла Жебрюнаса
образной системой, позаимствованной из богатых закромов фольклора.
Дерзнувшие на смелый эксперимент литовские кинематографисты впервые в
отечественном кино создали музыкальный фильм свежей для нас формы ритм-оперы.
Предстояло освоить специфику жанра, не имевшего у нас глубоких традиций.
Музыка «Чертовой невесты» вмещает в себя практически все современные ритмы.
Главная трудность кинематографистов было в том, чтобы совместить безусловность
зрелища с условностью музыки.
Развлекая, интригуя, веселя, Жебрюнас делал ставку на самую широкую публику.
«Чертовой невестой» Жебрюнасу удалось таки развеять миф о сдержанном,
хладнокровном литовском характере.
Работая над телесериалом «Богач, бедняк», Жебрюнас как никогда много думал о
зрителе, учитывая его психологию и при делении фильма на сцены и при
композиционном построении отдельных сцен.
Удачно найденная музыкальная рамка каждой серии фильма - песня «Америка,
Америка...» контрапунктом входит в содержание картины.
Работая над фильмом, режиссер постарался насытить многие эпизоды «американской»
ленты настроением и подробностями, которые он уловил, путешествуя за океаном.
Кроме того, работая над сериалом, режиссер имел в виду памятные с детства
фантастические рассказы об Америке, этом Эльдорадо, в которое поверили столько
литовцев, и покинули родину в надежде на сладкую жизнь.
Будучи в Чикаго, Жебрюнас встретился с литовскими эмигрантами, слышал их часто
окрашенные грустью исповеди. Впервые снимая телесериал, режиссер интуитивно
постигал законы его архитектоники, распределяя духовную энергию романа в
соответствии с завязкой, кульминацией и развязкой каждой из четырех серий.
После фильма «Богач, бедняк...» Жебрюнаса стали называть режиссером
психологического кино.
Арунас Жебрюнас ушёл из жизни 9 сентября 2013 года в Вильнюсе, после продолжительной
болезни.
44