Зотова Вера Николаевна родилась 25 октября 1966 года.
В 1993 году окончила ГИТИС (курс А. Бородина). С 1993 года работает в Российском
академическом Молодежном театре.
Исполнительница ролей Зои Кирьяновой в спектакле «А зори здесь тихие...»,
Клеопатры Максимовны в «Самоубийце», Радости Его Величества в «
Думайте о
нас», Виллины в «Волшебнике Изумрудного города», Бэт в «Принце и нищем» и многих
других.
Художник по костюмам к спектаклю «Платонов. III акт». Художник предстоящих премьер
РАМТа «Лифтоненавистник» и «Ксения Петербуржская».
Интервью Веры Зотовой, февраль 2011 года: «Если вы висите над пропастью, что же
делать - любуйтесь видом!»
- Вера, у Вас актерские корни?
- Нет. Моя мама по специальности химик, а папа - кинооператор. Он работал на студии
Центрнаучфильм, снимал сюжеты про путешествия.
- А родители не были против, когда Вы решили стать актрисой?
- Да нет, мои родители вообще никогда не были против чего-либо. Только переживали
за меня очень. Я ведь пять лет не могла поступить в театральный.
- Вообще интересно, как рождается желание стать артистом...
- Во мне это рождалось постепенно. Наша школа была в активе Молодёжного Театра. В
те годы мы дежурили на спектаклях рядом с билетерами, ходили в театроведческую
секцию. До этого момента я театр в принципе не признавала, а когда попала сюда,
увлеклась. Это было в тот год, когда выпустили спектакль Сергея Ивановича Яшина
«Гуманоид в небе мчится». Я помню, посмотрела его раз 25, а потом и считать
перестала. Тогда и появилось стойкое желание быть артисткой. Правда, не только у
меня, но и у всех моих подруг.
- А стали в итоге только Вы?
- Одна подруга стала врачом, другая - учителем, третья художником, живет сейчас в
Дании. А я одна уперлась и поступала несколько лет подряд. И год на четвертый,
когда я поняла, что поступить мне пока «не светит», задумалась: а кем же ещё можно
стать? Получалось, что никем. Я тогда подумала, что лет 10 еще попоступаю, а потом
надо будет что-то делать...
- Что Вы делали в промежутках между поступлениями?
- Закончила училище по специальности машинистка-стенографистка. А потом работала
2 года в Щепкинском училище машинисткой. Так что еще одна профессия есть, если
что.
- А как получилось, что Вы оказались именно на курсе Алексея Бородина?
- Вы знаете, когда набирали предыдуший курс, мне одного года не хватило для
поступления - я тогда училась еще в 9 классе. И вот когда пришла сюда снова, то
поняла - выхода у меня нет, учиться буду здесь. И меня посетил такой покой! Ну если
из-за этого театра все это приключилось, должна же быть справедливость на свете!
- С кем Вы учились? И многим с Вашего курса удалось попасть в РАМТ?
- У нас был прекрасный курс. Последний курс, который учился в театре - мы занимались
прямо в этом здании. Нас с первого курса учили - по второму, актерскому этажу не
ходить, глаза долу. Мы в первый год вообще не ходили в актёрский буфет, только в
«Пельмешку» на улице. У нас было такое трепетное ко всему отношение! Мои
однокурсники - это Лена Галибина,
Таня Матюхова, Наташа Чернявская, Ульяна
Урванцева, Олег Зима - это те, кто остался в театре. У нас был малюсенький курс, 13
человек. Закончили - 11. И нас всех по окончании оставили в театре, и мы играли свои
дипломные спектакли.
А потом наступили трудные времена, и кто-то ушёл. Вот, например, Сашка Минаев: денег
нет, квартиры нет, а тут ещё и любовь подвернулась - и поехал в Чехию со своей
любовью вместе. Я считаю, это огромная потеря для театра. Илья Ильин, у которого в
какой-то момент кризис внутренний случился, тоже ушёл. Хотя нам всем казалось, что
мы уйдём, а он останется. Абсолютно человек театра. Катя Ильина сейчас в США,
растит двух детей. Илона Халитова прекрасный зубной врач. Митя Бабкин свободный
художник. Володю Сычёва многие знают по «Ералашу», сейчас он вернулся в профессию
и снимается в кино. Глеб Добровольский на ТВ работает режиссёром.
- Как интересно, получается, что в театре остались в основном женщины.
- Да, у нас, правда, какой-то женский курс был. Когда мы заканчивали обучение и у нас
был выпускной капустник, Валерий Кириллович Кисленко посвятил нам стихи, которые
заканчивались так: «И за столом у них матриархат». Мне кажется, у нас в театре
вообще с женщинами всё прекрасно - красивые, умные, талантливые. Иногда думаю, что
ни в каком другом театре я не могла бы существовать, просто потому, что там нет
таких взаимоотношений. Для меня важнее даже не то, что я играю, а то, с кем я рядом
нахожусь. Без чего-то на сцене я могу обойтись, а вот без таких замечательных людей
- нет. У нас исключительная ситуация «на женском этаже». В театре такое редко
случается.
- Вы работали с разными режиссёрами. Как Вы думаете, что важнее для актрисы:
найти своего режиссёра или, наоборот, поработать со многими творческими
личностями для пополнения своего профессионального багажа?
- Вы знаете, я думаю, что важно и то, и другое. Потому что для багажа интересно, что у
каждого режиссёра своя колея, свой почерк. Иногда мне действительно кажется, что
когда работаешь с одним режиссёром, очень трудно потом перестраиваться. Потому
что, например, у Саши Пономарева один метод, а у Владимира Александровича
Богатырева - совершенно другой. И я понимаю, что в условиях нашего театра актёр
должен быть готов ко всему на свете, потому что за все это время мы и пели, мы и
плясали, и словами Крученых разговаривали, и в психологический театр играли.
- На спектакле «Самоубийца» по Н.
Эрдману интересно было работать с его режиссером - Вениамином Смеховым?
- Да, очень интересно. Во-первых, для многих он был Атос, тот самый, живой Атос.
Во-вторых, это настолько образованный, интересный человек! Он же говорит как по
писанному. Можно бесконечно слушать, смотреть. Потом драматургический материал
очень интересный.
А еще иногда бывает, что режиссёр не знает, что он хочет, а он - знал всё. Казалось,
например, что, для сцены за столом, где сидят 13 человек, была написана партитура.
- Для актрисы в творческом плане что важнее и что нужнее: мечтать и ждать, или
все-таки активно ждать роли?
- Когда ты складываешь руки, сидишь и ждешь, начинается обратная реакция, регресс -
ты перестаешь развиваться. Начинается ненужное самокопание, начинаешь жить «в
себя», а не «из себя». Думаю, если какое-то время в жизни не происходит того, чего бы
ты хотел, не стоит на этом зацикливаться. Нужно куда-то дальше развиваться. Должны
быть увлечения какие-то помимо профессии, чтобы не отчаиваться, не приходить в
уныние, если пока что-то не складывается. Потому что в жизни столько всего
интересного. Нельзя жить только «в одну сторону».
- Про Вас этого точно не скажешь. Вы, например, занимаетесь фотографией.
Расскажете, как это началось?
- Я уже говорила, что мой отец - кинооператор. Дома всегда фотоаппараты были. Когда
я пришла в актив театра, я постоянно сидела в зале и фотографировала все
спектакли. Потом у меня был довольно большой перерыв в театре, не было ролей, и я в
это время сидела дома, с дочкой. Но, несмотря на это, свободного времени было мало.
Тем не менее, голова была забита идеями, мне хотелось какой-то работы, но чтобы я
сразу видела результат своей деятельности. А в фотографии все это есть, а еще в ней
соединяются и костюм, и драматургия, и образ - все, что составляет актерскую
профессию.
- Еще Вы художник по костюмам к спектаклю «Платонов. III акт». Может ли это стать
для Вас второй профессией?
- Как пойдет. Но на самом деле очень сложно совмещать две профессии. Я вообще
считаю, что моя профессия - актриса, всё остальное - хобби и не надо делать вид, что
это профессия.
- Как Вы относитесь к актерской импровизации - интересно ли Вам это как
актрисе? Получается использовать этот приём в спектаклях? Ведь не все режиссёры
разрешают импровизировать?
- Нет, не все, бывают очень чёткие рисунки, но это не значит, что ты несвободен
внутри.
Ты можешь выполнять какой-то внешний рисунок, при этом самостоятельно размышлять
над образом и быть свободным. Всегда можно найти место для импровизации.
Импровизация - это ведь не значит, что сегодня ты пойдёшь направо, завтра - налево.
Импровизация зачастую в том, чтобы рождать здесь и сейчас. Это какие-то маленькие
нюансы. Или просто твой внутренний путь сегодня. Это может быть не видно зрителю,
но ощущение сиюминутности происходящего рождается у зрителя от чувства твоей
внутренней свободы. Ты хоть и выполняешь заданное, но ты можешь плести «своё
кружево».
- А отдача от зрителя - Вы чувствуете ее?
- Ну есть же такое понятие: «сегодня «зал хороший» или «сегодня «зал плохой», или
«сегодня «зал слушает», а завтра - нет. Зал на спектакле превращается в некую
сотворческую единицу, становится живым организмом, который может существовать с
тобой в диалоге, может существовать за четвертой стеной, может тебе мешать, а
может помогать. Пока темно, ты его чувствуешь, а когда зажигается свет, ты видишь:
вот ты какой.
- А бывает, что артист не чувствует зала?
- Бывает, что зал не чувствует сцены. Но иногда это обманчивое ощущение. Бывает
тишина в зале пустая, а бывает завороженная. Иногда зал сидит тихо, все улыбаются,
все понимают, а у актеров паника. В зале ведь тоже происходит единение, люди
собираются в одну компанию, которая сегодня реагирует так, а не иначе.
- А Вы сами как зритель ходите еще на какие-то спектакли?
- Я как зритель на все наши спектакли хожу. На многие по нескольку раз. Я вообще
поклонница этого театра. В другие театры я, конечно, пытаюсь ходить. Но это нечасто
получается в связи с нехваткой времени.
- У Вас бывают необычные ситуации, например, когда слова забываются?
- Да, это у меня бывает периодически. Это моя особенность что-нибудь забыть. Но,
Слава Богу, что в этот момент я способна начать думать. Я могу быстренько
вернуться в начало, вспомнить, что произошло, что играем, и логическим путём
прийти к тому, что я забыла.
В спектакле «Незнайка-путешественник», Снежинка
- Вы играете во многих детских спектаклях. Алексей Блохин в своем интервью
признался, что он их обожает. А Вы как к ним относитесь?
- Вы знаете, не дай Бог меня снимут с детских спектаклей. Во-первых, в них начинают
работать такие рецепторы, которые ты не можешь использовать во взрослых
спектаклях, и это требует огромных энергетических затрат. А потом еще, слава Богу,
у нас, статус детского спектакля изменился к лучшему. Я счастлива, что играю в
«Волшебнике изумрудного города», в «Незнайке», «Золушке»...
- Как Вы думаете, насколько современному человеку нужны сказки?
- Я думаю, что жизнь всегда была сложной. Сейчас в мире много негатива, поэтому
сказки особенно важны. Но если человек закрыт для добра, ему никакая сказка не
поможет. Замечательно, когда человек в состоянии откликнуться на это.
- В спектакле «Золушка» Вы играете роль Феи...
- Это моя любимая роль. Мне очень нравится та энергия, с которой Алексей
Владимирович всех аккумулирует и заставляет «шар катиться», чтобы он светился. А
еще я в этой роли чувствую себя внутри абсолютно свободной, я могу «двигать сцену»
и владеть ситуацией.
- Ваша Фея помогает героине преобразиться. Считаете ли Вы, что Ваша профессия
тоже сродни преображению. Самого себя и людей, с которыми ты работаешь?
- Это не волшебное преображение. Это большой труд. Но это единственная профессия,
которой я хочу заниматься. На работу, как на праздник!
- Вера, мне кажется, что Вы должны любить спектакль «Сказки на всякий случай»?
- Ну конечно. «
Сказки на всякий случай» - из тех спектаклей, которые могут так
запасть в душу, что ребенок может на что-то по-другому посмотреть. Это то, что
остаётся с тобой надолго. Эти сказки-притчи, хороши тем, что взрослые в них видят
одно, а дети другое. Хорошо, когда родители смотрят сказки вместе со своими детьми
и с открытой душой.
- Есть спектакли, которые ушли из репертуара, но которые стали событием в
Вашей жизни?
- Это дипломный спектакль «
Наш городок». Он стал
не просто событием, мировоззрение мое изменил - колею проложил по жизни. Во время
этого спектакля было ощущение, что нимб над нами. И он долгие годы нас
сопровождал... Нашим девизом во время работы было - «Мы так любили друг друга»...
Этот спектакль о том, что надо ценить каждый миг своей простой повседневной жизни:
солнце встаёт, птицы поют, рядом находятся любимые люди, мы просто есть. Когда мне
было трудно в жизни, я думала: вот ветка, на ней капля висит, в ней солнце
отражается... Или стоит куст, облепленный воробьями, и щебечет... Я стала замечать
мелочи. Есть такой способ переключить внимание: если артист нервничает перед
выходом на сцену, то надо потрогать кулису, из чего она сделана, какая у неё
фактура. И после этого ты уже спокойно идешь на сцену.
Так же и в жизни: трагедия, рушатся твои надежды, а ты видишь, весна, ручеек течёт,
спичка по нему плывёт, дети играют. Это для меня как потрогать кулису, только в
жизни. В мире столько красоты, как можно быть несчастливым?
- Вы играете роль Зои Кирьяновой в спектакле «А зори здесь тихие» по повести
Бориса Васильева. Это очень непростой материал. Сложно в нем находиться?
- Это была моя первая «взрослая» роль после детских спектаклей и характерных
ролей. Просто человека оказалось играть трудно. Сложно в эмоциональном смысле. Но
я появляюсь в первом акте, где всё ещё хорошо. Остальным актрисам сложнее. Вообще,
честно говоря, после больших перерывов, которые у нас бывают перед этим
спектаклем, все «как на войну собираются». Тяжело после перерывов его
восстанавливать.
Таких спектаклей очень мало на театральных площадках. Вот у нас получается, что
спектакли о людях - это «Зори» и «
Таня». Когда ты видишь человека таким,
какой он есть: его путь, его выбор. Когда это не просто глобальная тема, не просто
идея, а говорится о вещах, касающихся каждого человека в отдельности. Когда ты
видишь героев в тяжёлых ситуациях, в преодолении, в борьбе с самим собой, в жизни
такой, какая она есть.
- Как Вы думаете, а надо ли ставить спектакли о героях? Нас с детства кормят
какими-то недосягаемыми идеалами, а жизнь другая.
- Я думаю, что надо ставить и про героев, и про обычных людей тоже. Потому что, если
бы у нас в детстве не было героев, были бы какие-то совсем заниженные критерии. Я
хочу вернуться к спектаклю «
Таня» по пьесе А.Арбузова. В нем создан удивительный образ.
Таня, может, и не
герой, но путь, который она прошла, можно назвать героическим. Это как раз та
история, которая может случиться с человеком, а может и не случиться. Это и есть
тот самый переломный момент, который может одного человека сломать, а другого
воспитать. Это тот же герой, но близкий нам человек. Не сказочный какой-то
недосягаемый персонаж. Ты понимаешь, что этот человек такой же, как все. Поэтому,
мне кажется, что это очень важный спектакль в репертуаре нашего театра. И кстати,
каждый раз, когда этот спектакль пытались снять с репертуара, артистам удавалось
его отстоять.
- Это правда, что Вы активно участвуете в «капустниках», в общественной жизни
театра?
- Да, мне не сидится на месте. Наверное, и потому, что у меня энергии больше, чем я
могу потратить на те спектакли, в которых я играю. Кроме того «капустник» - это
такой всеобщий азарт, и это всегда весело.
- Вера, а что ещё помимо театра заполняет Вашу жизнь?
- Моя дочка Маруся заполняет мою жизнь.
Какое-то время я занималась дизайном квартир, интерьеров. Правда, чуть с ума не
сошла, потому что всё совмещать невозможно. Я почти год спала по три часа. Стала
много есть, так как поняла, что отдыхаю только тогда, когда ем, в это время могла
позволить себе почитать книжку. А все остальное время работала. Это интересно
очень, но каждая из этих профессий требует полного погружения. А полностью
погрузиться можно только во что-нибудь одно.
- Как Вы думаете, насколько совместимы актерство и материнство?
- Это очень тяжело. Материнство и актерская профессия - это две самодостаточные
деятельности. Когда ребенок маленький, ты на работе думаешь о нем, а дома - о
работе.
- Но актрисе нужно быть матерью? Это помогает в профессии?
- Это такой огромный опыт. Ты познаешь чувство ответственности за жизнь другого
человека. Взрослеешь и в профессии тоже. Жизнь любой мамы делится на жизнь «до
ребенка» и «после ребенка». В 20 лет у тебя одни умозаключения, а в 50 совершенно
другие.
- Актерская профессия требует больше труда, сил или в ней важнее всего
удача?
- Это все вместе. Даже если когда-то тебе вдруг повезет и случится удача, то без
труда и приложения больших сил ничего не выйдет. Поэтому ожидание чуда может
присутствовать в жизни, но это не должно быть самоцелью. Нужно прикладывать
усилия. Чудо далеко не с каждым может случиться, а может не случиться вообще. Но
это не значит, что что-то не сложилось.
- В Вашей биографии была удача?
- Самая главная удача в моей жизни - это то, что я здесь нахожусь. О другой
несомненной удаче я уже говорила - это дипломный спектакль «
Наш городок».
Подарки на меня, в общем-то, никогда с неба не падали, всего приходилось
добиваться. А это стало нежданным подарком. Все получилось, как в классическом
водевиле. Главная героиня в этот момент неожиданно оказалась занята (моя
однокурсница Ульяна Урванцева вышла замуж и собиралась рожать свою прекрасную
Настю). И Роль Эмили - пока самая важная в моей жизни - досталась мне...