Караваева Валентина Ивановна родилась 21 мая 1921 года в городе Вышний Волочёк,
Тверской области. Настоящее имя - Алла, фамилия по мужу - Чапмен.
«Машенька»
В 40-е годы она блеснула в "Машеньке" - трогательном фронтовом фильме, который был
для солдат (и их подруг в тылу) чем-то вроде симоновского заклинания: "Жди меня, и я
вернусь". Караваева - студентка киношколы при "Мосфильме" - училась на курсе
Райзмана. Когда Райзман проводил, как теперь говорят, "кастинг" актрис для участия
в этом фильме, от звёздных имён кружилась голова. А отобрали её, никому не
известную вздорную студентку. Она взяла режиссёра измором - первая проба была
неудачной, но Валентина как будто знала, что
Машенька останется главной
и единственной ролью в её жизни. И когда Райзман, пересмотрев всех, так и остался
неудовлетворён, она пришла снова и сыграла так, что он уже не сомневался.
После выхода фильма, в 1943 году вся съёмочная группа получила Сталинскую премию, и
Караваева в 23 года стала самым молодым лауреатом. Талантливая, симпатичная,
народная любимица, обласканная властью, - какие замечательные перспективы
открывались перед ней! Режиссёры завалили её предложениями. Даже Райзман, который
взял за правило никого из актёров не снимать дважды, пригласил её в свою следующую
картину "Небо Москвы". Но нелепая, трагическая случайность сохранила традицию -
режиссёр не снял и Караваеву.
Детство
Родом Валентина была из российской провинции, Вышнего Волочка. Любимый ребёнок в
семье, она всегда отличалась своенравием. Родители назвали её Аллой, но в пять лет
девочка настояла на официальном переименовании. Ей казалось, что "Алла" -
неподходящее имя для кинозвезды. А в том, что она станет кинозвездой, Валя никогда
не сомневалась. Родители полагали это блажью. Но, закончив семь классов, их дочь
исчезла из дома, захватив один потрёпанный чемоданчик и оставив записку: "Еду в
Москву, чтобы стать актрисой".
Киноактриса
И стала. Она выдержала вступительный экзамен в школу-студию при "Мосфильме",
соврав, что закончила восьмилетку. Училась не просто хорошо, а исступлённо.
Снялась в нескольких эпизодических ролях. Родители не слышали о ней ничего -
гордость не позволяла Валентине писать до тех пор, пока она не прогремела на всю
страну в "Машеньке". Да и потом она редко общалась с родственниками. Даже о её
смерти в декабре 1997 года семья узнала из газет. В одну редакцию пришло тогда
письмо от племянницы Караваевой. Она рассказывала, что жили они тяжело, бедно, но к
знаменитой родственнице обращаться стеснялись. А когда узнали, что она умерла в
одиночестве и бедности, не могли себе простить. Видимо, в семье Караваевых
гордость - фамильная черта. В редких письмах родным Валентина выдумывала, что
получила в наследство миллионы погибшего мужа.
Трагедия
В 1943 году по пути на съёмки того самого фильма Райзмана "Небо Москвы" Караваева
попала в автокатастрофу - автомобиль столкнулся с трамваем. Водитель погиб, а
Караваева оказалась в реанимации. Что она чувствовала, когда впервые, очнувшись,
взяла в руки зеркало?! Её лицо изуродовано навсегда. И две пластические операции,
сделанные впоследствии швейцарскими врачами, не смогли скрыть ужасный шрам,
протянувшийся от уха до подбородка. На этом фоне даже известие о том, что она
никогда не сможет стать матерью, прошло для неё почти незамеченным.
Любовь
Правда, оставался театр. Ещё живы были в памяти её "прошлые заслуги". Караваеву
поселили в гостинице "Москва", приняли на работу в один из столичных театров,
приглашали на всевозможные приёмы в качестве почётного гостя. Тогда было модно
"украшать" известными актёрами и режиссёрами дипломатические рауты в
посольствах. На одном их таких приёмов она познакомилась с Джорджем Чапменом -
атташе посольства Великобритании. Он был представителем одной из самых уважаемых
и состоятельных семей Британии, но власти подозревали, что его дипломатическая
должность является лишь прикрытием. Поэтому к их знакомству и развивающемуся
роману пристально приглядывались не только в культурных кругах столицы.
В конце концов Караваевой дали разрешение на брак и эмиграцию. Она писала в
правительство: "Я не востребована здесь как актриса. Я, лауреат Сталинской премии,
могу сыграть ещё много ролей, если мне будет оказана медицинская помощь за
границей. Я была и остаюсь советским человеком, верным коммунистической партии". В
1945 году Валентина Чапмен покинула Россию. Коллеги обвиняли её в корысти - дескать,
променяла Родину на деньги и пластическую операцию. Но она любила Чапмена. Об этом
говорит её письмо, сохранившееся в архиве: "Я встретила свою любовь и пойду за
своей любовью далеко от этой земли".
Валентина быстро освоилась и в Британии, и в Швейцарии, где они жили с мужем.
Вскоре она уже свободно говорила по-английски, много путешествовала и сроднилась
с нравами английской аристократии. Рассказывают, что для своих горничных она была
вздорной хозяйкой: могла устроить скандал, например, из-за того, что в ванну
добавлена не та пена. Девушка из Страны Советов с удовольствием окунулась в мир
модных туалетов, светских приёмов - потом рассказывала подруге, что на одном из
раутов танцевала с самим Черчиллем. И всё же праздность вскоре ей наскучила:
организовала театр при русской общине в Женеве, в котором была и режиссёром, и
примой.
Дважды ей делали пластические операции. Но даже швейцарская медицина оказалась
бессильна: шрам удалось немного замаскировать, зато онемела верхняя губа. И с
окончательным вердиктом медиков закончилась семейная жизнь Караваевой - она
стала рваться на Родину. Чапмен умолял её остаться, предлагал развод и хорошее
содержание. Шел 1950 год, ещё был жив Сталин, и Чапмен, не понаслышке знакомый с
политическим режимом Страны Советов, мог вообразить, что ждёт возвращенку в
России. Но она стояла на своём. Полгода провела на ступенях советского посольства,
умоляя разрешить ей вернуться. В конце концов ей дали разрешение. В обмен на
килограмм исписанной бумаги с признаниями своих ошибок и преимуществ советского
строя перед капиталистическим.
Возвращение
Как ни странно, Валентину встретили в России довольно приветливо, если можно так
сказать о вызовах в КГБ, мрачнеющих при встрече лицах старых друзей и
неформальных предложениях уехать куда-нибудь подальше. Но, по крайней мере, она
была дома.
Год она провела в Вышнем Волочке. Работала в местном театре. Её племянница, тогда
ещё ребёнок, вспоминает, с каким восхищением дети разглядывали платья и шляпки,
модные журналы, нейлоновые чулки, духи и целых двадцать шуб, которые она привезла
из-за границы. Конечно, в Вышневолоцком театре она блистала, но ей-то грезилось
иное: Москва и постановка чеховской "Чайки".
Спустя год она вернулась в Москву. На свой страх и риск. Готовилась к репрессиям, и
когда получила повестку-вызов в Министерство иностранных дел, пошла туда, связав
в узелок сухари и смену одежды. Но вызвали её для того, чтобы ознакомить с письмом
адвоката родителей мужа: Чапмен погиб в автокатастрофе в Альпах спустя два года
после её возвращения в Россию, а его родители отказывали ей в наследстве. С лёгким
сердцем она подписала отказ, добавив чиновнику министерства: "Если вы сможете
отстоять эти деньги, отдайте их детским домам и больницам". Речь шла о гигантской
даже по нынешним временам сумме, но она, счастливая, помахивая узелком.
Настоящего дома у неё не было. Она снимала углы в коммунальных квартирах,
бомбардируя Фурцеву, тогдашнего министра культуры, просьбами об улучшении
жилищных условий. На это ушло более десяти лет.
Работала Караваева в Театре Пушкина, Театре киноактёра. Она репетировала
несколько спектаклей во втором составе, но, кажется, так никогда и не вышла на
сцену. Её прямолинейный, экспансивный и неуживчивый характер стал ещё тяжелее
после возвращения в Москву. Она понимала, что людям сложно общаться с ней, и
замыкалась в себе. Возможно, именно поэтому у неё, талантливой актрисы, не
сложилась театральная жизнь. Например, из-за конфликта с режиссёром её сняли с
роли Нины Заречной в "Чайке", поставленной в Театре Моссовета Юрием Завадским ещё
в 1945 году. Сыграла премьеру 8 мая, а в следующем спектакле уже играла другая
актриса.
Забвение
Много лет она влачила в буквальном смысле слова нищенское существование. Иногда
удавалось подработать на Киностудии им. Горького при дубляже фильмов.
Рассказывают, что Караваева спорила и там. На сей раз с изображением, "играя"
голосом так, как она сама считала нужным. Может быть, поэтому в последние годы
жизни она лишилась и этой работы - на смену ветеранам пришли новые режиссёры, уже
не помнившие былой славы Валентины Караваевой. Но голос её до последнего вздоха
оставался тем же - чуть хрипловатым и бесконечно чарующим, каким он запечатлён в
фильмах "Всё о Еве", "Красное и чёрное", "Моя бедная любимая мать", "Свидетель
обвинения". Её голосом говорили Грета Гарбо, Лилиан Гиш, Бетт Дэвис и Марлен
Дитрих.
Что-то ей платили в Театре киноактёра - из милосердия. Зарплату приносила на дом
секретарша, сама Караваева за деньгами не шла - говорила: "Я ни в чём не нуждаюсь".
Давно были проданы привезённые из Швейцарии шубы, дорогие и уже немодные платья...
На улицу она выходила редко. Однажды её встретили на Старом Арбате. Караваева
выглядела как многие интеллигентные старушки: всё вычищено, выглажено, но
кажется, что одежда вот-вот рассыплется на ней от старости. А в волосах - красный
бант.
И вот тогда, когда, казалось, всё в прошлом, в её жизни появился новый смысл.
Режиссёры не приглашали сниматься - и она сама стала снимать кино. Двадцать с
лишним лет Караваева играла перед любительской кинокамерой, потом проявляла
плёнку, смотрела её на пришпиленном к стенке бумажном экране, разбирала свои
ошибки и играла снова. Звук записывала на допотопный катушечный магнитофон.
Устанавливала свет. Шила костюмы к любимым ролям - Анна Каренина, Кармен и,
конечно, Нина Заречная. Для этой роли она сделала себе Чайку - птицу из проволоки,
бумаги и перьев. Одни и те же роли она играла на протяжении двадцати с лишним лет, и
камера фиксировала, как она стареет: Заречная в пятьдесят, в шестьдесят, в
семьдесят...
Ещё она писала дневник-повесть своей жизни, который назвала "Пути человеческие",
писала и письма, которые забывала отправлять. Так, сохранилось в её архиве письмо
к знаменитому итальянскому режиссёру Пьетро Джерми: у неё есть для него
замечательная история. Не себя ли имела в виду?..
Она и умерла перед камерой
О её смерти могли бы долго не узнать, но в доме произошла водопроводная авария, и в
ЖЭК обратились все жильцы, кроме этой странной женщины из квартиры на втором
этаже. Кажется, никто и не знал, что она - в прошлом известная актриса. Никто, кроме
ближайшей соседки, которая любила из-за стенки слушать великолепный караваевский
голос, произносивший монологи из Чехова, Ибсена, Толстого. Эта же соседка и забила
тревогу: голос из-за стенки не доносился уже несколько дней. Когда дверь взломали,
то увидели, как в воде плавали листы бумаги, спутанная киноплёнка и безнадёжно
испорченные костюмы... Гнетущее впечатление производила обтянутая чёрной тканью
комната-павильон, импровизированная гримёрка на кухне, узкий продавленный
топчан, служивший заодно и сценой, "моя ложа любви" - звала его Караваева.
Человек, которому дали квартиру после её смерти, предпочёл остаться жить в
общежитии, но не вселяться в это жилище, внушавшее ему безотчётный ужас.
Хоронили её в начале января 1997 года. Скромные похороны организовала Гильдия
актёров, а личные вещи и архив Караваевой попали в Музей кино и после были
использованы при создании фильма о ней, названного "Я - чайка!.." Похоронена
Валентина Караваева в Москве на Хованском кладбище, её могила заросла лопухами. К
деревянному кресту криво прибита проржавевшая табличка с надписью: "Чапмен". От
неё не осталось ничего, кроме фильма, в котором она сыграла свою последнюю роль
уже после смерти. Но ничего другого ей и не было нужно.
23
